1. Историк М. Д. Давыдов пишет о проконсульстве генерала А. П. Ермолова на Кавказе: «Осуждая азиатские нравы с позиций европейских, он боролся с ними такими же азиатскими, «нецивилизованными» средствами». Что имеет в виду ученый?
Историк Давыдов имел в виду, что Ермолов, отрицая «азиатские нравы» горских народов и критикуя их с позиции европейской цивилизации, сам применял методы, которые трудно назвать европейскими. Он действовал жестко, полагая, что суровые меры необходимы для установления порядка. Его политика включала наказательные экспедиции, уничтожение аулов, выжигание лесов, чтобы лишить сопротивлявшихся опоры. Такие действия отражали представление того времени о допустимости силового подавления, но одновременно и показывали противоречие между заявляемой цивилизаторской миссией и реальными методами борьбы.
2. Вскоре после заключения Парижского мира (1856) руководитель российской дипломатии А. М. Горчаков заявил: «Россия не сердится, она сосредотачивается». На чем же сосредоточивалась Россия?
После Парижского мира Россия действительно «сосредоточивалась» — так Горчаков обозначил отказ от активной внешней политики и переход к внутреннему укреплению страны. Россия занялась переустройством армии, развитием путей сообщения, пересмотром системы управления и модернизацией экономики. Это был период, когда государство осознавало необходимость реформ, которые в итоге привели к преобразованиям эпохи Александра II. Под «сосредоточением» понимался временный отход от международных авантюр ради накопления сил.
3. Канцлер Германии Отто фон Бисмарк писал: «Все эти племена охотно принимали русскую помощь для освобождения от турок; однако, став свободными, они не проявляли никакой склонности принять царя в качестве преемника султана». О каких «племенах» здесь идет речь? Правда ли, что русский монарх хотел стать «преемником султана»?
Слова Бисмарка относились к южнославянским народам Балкан, которые долгие годы находились под османским владычеством. Россия действительно поддерживала их национальные движения, видя в этом естественную историческую и культурную близость. Однако Бисмарк имел в виду, что освобожденные народы стремились к собственной независимости, а не к созданию государств под прямым контролем России. Формула о том, что русский царь хотел стать «преемником султана», отражала распространённый в Европе страх перед усилением России, но не точные намерения Санкт-Петербурга. Российское руководство стремилось установить на Балканах дружественные государства, ориентированные на Петербург, а не получить эти территории в прямое подданство. Планировалось создание системы союзников, которые обеспечили бы влияние России и безопасность ее выхода к проливам, но не превращение императора в наследника османского престола в буквальном смысле.